Подруга-Разлучница: История Из Жизни

Почему он ушел к ней? Чем она лучше меня? Эти вопросы звучат еще горше, если разлучница — подруга. Любовный треугольник вечен и загадочен, как и Бермудский. Тайны и того, и другого изучаются поколениями, а разгадки нет до сих пор, как и нет ответа на извечный вопрос, как получить успех в жизни.
Я помню эту запись в дневнике, вернее, попытку записи, мой крик души, я помню этот день, хотя, видит Бог, дорого бы дала, чтобы его забыть. Помню, как на меня навалился ступор, окаменение, пустота: "30 мая. Боже, Боже мой, что же мне теперь делать, как же мне теперь жить, Господи?!"
Когда Виктор сказал мне, что любит Наташку, что ничего не может с этим поделать, да, случилось, влюбился, это выше его сил, она ни при чем, не винова¬та, он будет ее добиваться, чего бы ему этого ни стоило... И как потом шок, оце¬пенелость сменились острой, разрывающей душу и внутренности болью, от которой я могла только кататься и выть, когда я поня¬ла, что потеряла не только мужа, но и подругу, луч¬шую подругу, что я теперь одна, мучительно, постыдно, позорно одна, навсегда, навек, брошена, пре¬дана этими двумя...    
Подруга у меня одна, любовь еще будет

Он ушел в то утро, и я его больше не видела, я не знаю, где он теперь... Думать об этом отчаянно, мучительно больно, и я тщательно стараюсь обойти мысли, которые напоминают мне про несчастную любовь, стараюсь ничего не задеть и не потревожить в себе, словно больной после операции, оберегающий свои швы. Телефон молчит, я отключила его несколько дней назад, после того как она попыталась позвонить и поговорить со мной, - я обрушила трубку, услышав ее голос. И пла¬кала потом. Я не плакала, да¬же когда он уходил, а тут, услышав голос этой дряни, злой стервы, этой твари, не сдержалась... Как я ее люби¬ла! Боже ты мой! Мы вместе зубрили перед сессиями в институте, вместе мотались в экспедиции и на юг, она была свидетелем на моей свадьбе, не было дня, чтобы мы не созванивались - кро¬ме тех последних двух месяцев, когда она вдруг исчезла, испарилась, замолчала, а я, идиотка, дура, слепая курица, ничего не поняла. Как он мог?! И как могла она?! Я так устала, что у меня нет боль¬ше сил даже на эти внутрен¬ние вопросы.
"18 июля. Я схожу сума, это какой-то бред, я просто свихнулась — у меня ощущение, что Нат... нет, не могу, у ме¬ня недостает духу написать ее имя, что она ходит за мной, прячась и скрываясь. Я то и дело замечаю ее возле работы, около дома, даже в метро. Не знаю, кажется ли это мне или это действитель¬но она. Что ей еще от меня надо?!"

И все же я ее простила

Я снова стала прикасаться к дневнику, я вышла на работу, включила телефон, я даже стала спать ночами. Внешне все налаживается, я посте¬пенно привыкаю. Я только не могу смотреть на себя в зер¬кало, чтобы не видеть свое серое, мятое лицо и потухший, пожухлый, чужой взгляд — это не я, это не мои глаза. Мне плохо, мне чудо¬вищно пусто и плохо...
"15 августа. Боже, какая усталость, какая дикая усталость. Мы говорил и с ней всю ночь, говорили, плакали и снова говорили—столько, сколько не было переговорено за всю предыдущую жизнь. Я все ей простила, да нет, мне ей не¬чего прощать. Я рада тому, что она вернулась, что я не одна, что мы снова вместе. Я знаю, что ей больно, у нас одинаковая боль и одинако¬вая утрата, мы снова делим все пополам, даже нашу бе¬ду. Для нее это был тяжелый выбор, но она его сделала... И никто не знает, как светло у меня стало на душе, копр, чуть усмехнувшись сквозь слезы, Наташка мне сказала: "Я не смогла, знаешь... Подумала— любовь у меня еще будет. Или не будет; но это абсолютно не важно. Я не могу тебя предать — подруга-то у меня одна".